В начале 2017 года обратился ко мне руководитель одной из фирм Владивостока с просьбой представлять его интересы и защищать по уголовному делу. Уголовное дело расследовал следователь следственного управления по Приморскому краю, а оперативное сопровождение оказывали сотрудники краевого УФСБ. В вину моему подзащитному вменялась ст.238 УК РФ, то есть выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей. Услуги представляли собой продажу дизельного топлива с бензовозов на улицах г.Владивостока и в ближайшем пригороде.
Анамнез дела осложнялся тем, что по делу привлекалось 7 человек (руководство компании и водители), часть из которых уже имела судимости по ст.238 УК РФ по точно таким же обстоятельствам. Причем все эти судимости получены при рассмотрении дел в особом порядке, то есть обвиняемые согласились с обвинением и признал вину.
Однако, растущее число уголовных дел на водителей, расходы и пристальное внимание со стороны правоохранительных органов к деятельности компании, привели руководство к мысли о необходимости защиты. Итак, я подключился к этому делу и началась длительная позиционная война со следственным комитетом.
Наша позиция заключалась в разграничении административной и уголовной ответственности. Мы подняли все возможные ГОСТы на перевозку опасных грузов, виды опасных грузов и правила работы с ними. Были назначены и проведены экспертизы для установления температуры вспышки топлива, по которой определяется класс опасности. Из госстандартов и заключений экспертов стало ясно, что дизельное топливо обладает наименьшей опасностью среди всего моторного топлива.
Мы соглашались, что компания нарушает требования к точкам продажи топлива, то есть нарушает противопожарные нормы. При этом мы убеждали следствие, что в действиях работников компании нет угрозы жизни и здоровью потребителей, то есть нет состава именно преступления. В соответствии с законами РФ такое нарушение может повлечь только административную ответственность, но не уголовную. Хотя за нарушение противопожарных норм предусмотрена уголовная ответственность, но предусмотрена она только в случае пожара и наступления тяжких последствий. За все время работы компании таких последствий не было ни разу. Опасность от деятельности бензовозов компании была не больше, чем опасность при заправке на стационарных АЗС.
Дело расследовалось достаточно долго, проведено, в том числе по нашим ходатайствам, несколько экспертиз. Экспертизами установлено, что продаваемое компанией дизельное топливо само по себе качественное. То есть услуги, оказываемые компанией, не были опасными для покупателей. Да и со стороны покупателей претензий к деятельности компании не было. Тем не менее, следствие решило, что состав преступления имеется и направило дело в суд для рассмотрения по существу.
Определенную проблему для защиты составляло количество обвиняемых. Из семи обвиняемых только двое привлекли адвокатов по соглашению, остальные понадеялись на адвокатов, назначенных за счет бюджета. Назначенные адвокаты, как правило, работоспособностью не отличаются, поэтому по делу работало фактически только два адвоката.
В ходе начальных судебных заседаний выяснилось интересная подробность. Один из водителей подписал протокол ознакомления с материалами дела будущим числом. Ему необходимо было уезжать на лечение в другой город, поэтому следователь предложил ему подписать протокол заранее и отпустил по своим делам. Эти обстоятельства водитель смог доказать медицинскими документами, которые подтверждали, что на момент подписания протокола по ст.217 УПК РФ он находился на стационарном лечении в другом городе РФ, в нескольких днях езды на поезде от Владивостока. Мы с коллегой решили, что изложенные водителем обстоятельства являются основанием для возврата дела прокурору по ст.237 УПК РФ.
Я заявил ходатайство о возврате дела прокурору для устранения нарушений, допущенных при ознакомлении с делом. Интересно, что это ходатайство не заявил адвокат, который защищал данного водителя. Он работал по назначению и у него не было интереса в увеличении сроков рассмотрения дела. Более того, я получил замечание от одного из коллег в этом процессе за то, что я якобы подставил адвоката водителя (который подписал протокол ст.217 УПК РФ будущей датой).
Итак, дело вернулось из суда прокурору по установленным нами нарушениям. На этом этапе к делу подключился еще один адвокат нашей коллегии – Тихонова С.К. Ею был изучен приговор от 2016 года, вынесенный в особом порядке в отношении одного из водителей. В резолютивной части приговора суд ошибся в номере статьи и указал статью УК РФ, не имеющую отношение к обвинению. Вроде бы техническая ошибка, но Светлана Константиновна решила обжаловать этот приговор. Жалоба была подана в кассационную инстанцию, так как срок на апелляцию был уже давно пропущен. Надежд на жалобу, откровенно, было не очень много, однако Приморский краевой суд не только отменил приговор, но и указал, что в действиях водителя не очень-то усматривает состав вменяемого ему преступления. Дело 2016 года вернулось вначале в районный суд, а затем по ходатайству Тихоновой С.К. суд вернул его прокурору.
На этом моменте стало окончательно понятно, что суды не видят состав преступления в действиях водителей и их руководства. Все ранее вынесенные приговоры основывались только и исключительно на признательных показаниях водителей и их ходатайствах о рассмотрении дела в особом порядке, при котором доказательства не изучаются. Стоило всерьез заняться делом и оно начало разваливаться.
Одновременно основное дело, вернувшееся из суда прокурору, было возвращено уже прокурором в следственное управление следственного комитета. Там дополнительно была проведена еще одна экспертиза в попытках спасти дело, но она ничего существенного для обвинения не дала. В итоге уголовное дело в отношении всех семерых обвиняемых было прекращено в связи с отсутствием состава преступления с правом на реабилитацию. Предварительное следствие, судебные разбирательства и принятие решения о прекращении дела заняли более полутора лет.